Последние 70 километров перед Берлином были едва ли не самым «противотанковым» расстоянием Великой Отечественной войны, которое нужно было пройти Красной армии. Начиная от Зееловских высот и до самой столицы Германии советским войскам нужно было буквально продираться через восемь оборонительных рубежей. Там, где не было очередного городка, превращённого в укреплённый узел, были леса с заминированными завалами, каналы, реки и противотанковые рвы. Любимый танкистами оперативный простор можно было найти только западнее Берлина.
Советское командование задействовало для штурма четыре из шести танковых армий, существовавших на тот момент. А также отдельные танковые и механизированные корпуса, бригады и полки. К танкистам прибыло очередное, последнее пополнение этой войны, так что Красная армия могла отправить на Берлин более 6000 танков и САУ. Но даже опытные экипажи, не говоря уже о новичках, не имели серьёзного опыта ведения боёв в крупном населённом пункте: до текущего момента основную тяжесть городского штурма принимали на себя пехота и артиллерия. Бронетанковым силам предстояло набраться этого опыта непосредственно в бою, а заодно написать одну из самых ярких страниц в истории советских танковых войск.
Зееловский клинч
16 апреля 1945 года на немецкие позиции у Кюстринского плацдарма обрушилась советская артиллерийская подготовка. Затем вспыхнули 140 прожекторов, которые командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Г. К. Жуков приказал использовать, чтобы осветить дорогу наступавшим войскам. Воздух, смешанный с дымом и пылью, превратился в ослепительно сияющую завесу, которая одинаково мешала как немецким, так и советским солдатам.
По замыслу Жукова, оборону на Зееловских высотах должны были прорвать общевойсковые, а не танковые армии. Но немцы успели отвести свои основные силы из-под артиллерийского огня на вторую линию обороны, так что уже к середине первого дня наступления стало понятно, что взломать оборону противника советским войскам быстро не удастся. Тем временем немцы подтягивали к Зееловским высотам и бросали в бой новые войска, в том числе снимая их с обороны Берлина. Ситуация усугублялась тем, что расчёты Жукова на авиацию не оправдались: плохая погода свела к минимуму возможность её применения.
Маршал принял непростое решение: задействовать на Зееловских высотах танковые армии 1-го Белорусского фронта, не дожидаясь прорыва. Но даже броня не помогла добиться быстрого успеха. Красная армия в это время напоминала человека, медленно и болезненно продирающегося через колючие заросли. Части теряли людей и технику, потеря темпа грозила тем, что немцы смогут ещё больше укрепить Берлин, и без того превращённый в крепость.
На фоне тяжёлого развития наступления появилась ещё одна проблема: штурмовые группы, подготовленные в войсках специально для боёв в Берлине, распались в боях ещё на подступе к немецкой столице. 22 апреля Жуков приказал создать новые группы, включив в их состав танки и целые танковые подразделения. Также командующий потребовал организовать в Берлине круглосуточный бой, так что штурмовые группы должны были делиться на ночные и дневные.
Столица рейха, готовая к последнему бою, ждала. Её улицы пересекали баррикады, на перекрёстках были вкопаны танки, дома превратились в мини-крепости. Вместе с регулярными войсками гарнизон Берлина составляли ополченцы — фольксштурм.
Квартал за кварталом
В одном из своих последних приказов Гитлер написал: «Нет необходимости, чтобы каждый обороняющий Имперскую столицу знал детально технику военного дела. Гораздо важнее, чтобы каждый был воодушевлён фанатическим желанием и волей к победе». Фанатизма у фольксштурмистов, накрученных нацистской пропагандой, хватало. А ещё у них в изобилии были фаустпатроны.
Для того чтобы прикрывать танки от фаустников, нужна была пехота. В механизированных корпусах или частях общевойсковых армий, которым были приданы танки, солдат хватало, чтобы успешно защищать свою бронетехнику. В танковых частях дела обстояли намного хуже. Из-за нехватки пехоты часть танков вынуждена была простаивать в ближнем тылу. Но даже туда просачивались немцы с фаустпатронами.
Танковые бригады были вынуждены использовать штурмовые группы, в которые входили четыре танка, две самоходки, одно 76-мм орудие, два крупнокалиберных пулемёта ДШК и столько же миномётов. Пехоты было всего два отделения — примерно 20 человек. В то время как в штурмовой группе механизированных частей, было больше и танков, и пушек, и особенно пехоты (две роты — это как минимум впятеро больше солдат). В таких условиях говорить о надёжной защите от фаустников не приходилось.
Штурмовые группы действовали так. Впереди двигались два танка, обстреливавшие каждый свою сторону улицы. В 30−40 метрах за ними ползли самоходки, расстреливавшие прямой наводкой огневые точки, обнаружившие себя. За ними, с автомашин, пулемётные расчёты работали по целям на верхних этажах и крышах. Там, где пуль калибра 12,7 мм не хватало, помогали снаряды оставшихся двух танков, которые держали на прицеле верхние этажи зданий на противоположных от себя сторонах улицы.
К вечеру 25 апреля наступавшие советские войска прорвали внутренний, самый укреплённый обвод берлинского укреплённого района. Далее предстояли бои в центральных районах города. Их уже частично разрушили авиационные налёты союзников, а немцы довершили дело, превратив руины в настоящий смертельный лабиринт. За баррикадами часто скрывались вкованные танки, выставившие ствол в узкую бойницу. Обнаружить такую огневую точку заранее было невозможно.
Последнее усилие
Пехоты не хватало настолько, что в перестрелку с немцами приходилось вступать даже советским штабам. 27 апреля тяжёлые ранения получили командиры 1-й гвардейской танковой бригады А. М. Темник и 21-й гвардейской механизированной бригады П. Е. Лактионов. Оба полковника скончались на следующий день, совсем немного не дожив до победы. Некоторые танковые части приходилось «насыщать» пехотой уже в ходе боёв. Например, утром 30 апреля 2-я танковая армия получила 1-ю пехотную дивизию Войска Польского.
Штурмовые группы проходили квартал за кварталом, и в то же время отдельные группы немцев с фаустпатронами пытались просочиться в тыл наступавшим советским войскам и занять огневые позиции на уже очищенной территории. Красная армия применяла для борьбы с ними простой и крайне эффективный метод: дом или квартал, в котором обнаруживали фаустников, полностью разрушался артиллерийским огнём.
30 апреля советские войска вышли к Рейхстагу. На следующий день поляки вместе с 12-м гвардейским танковым корпусом попытались взять штурмом железнодорожную станцию Тиргартен. Но даже польской отваги на пару с уральской сталью не хватило: «в результате ожесточённого сопротивления противника, засевшего в здании станции и за мощными оборонительными препятствиями, корпус успеха не имел». Только поздней ночью Тиргартен пал.
В это же время части 2-й гвардейской танковой армии штурмовали берлинский зоосад. Может быть, выражение «война в зоопарке» и звучит смешно, но только не в Берлине и не в 45-м году. Здесь располагался штаб коменданта города, так что немцы превратили зоосад в настоящую крепость. Одним из её главных узлов была башня противовоздушной обороны Flakturm am Zoo. Это огромное сооружение выдержало обстрел 152-мм калибром, а 203-мм бетонобойные снаряды гаубиц Б-4 смогли только частично его разрушить. Бои за зоосад и соседний ипподром шли до 1 мая 1945 года.
Последний бой в Берлине провели танкисты 4-й гвардейской танковой армии, уничтожая немецкую группировку, пытавшуюся пробиться на запад из района тюрьмы Шпандау.
Заслугу танкистов Красной армии в штурме Берлина трудно переоценить. Но победа — это одно, а анализ боевого опыта — другое. Вывод советских командиров, сделанный на основе обработки множества документов, оказался однозначен: «Привлечение танковых армий к захвату городов по опыту Берлинской операции — рекомендовать нельзя».
Автор текста — Андрей Уланов
Источники:
- Журнал боевых действий 1 гв. ТА.
- Журнал боевых действий штаба 1 гв. ТА.
- Журнал боевых действий 2 гв. ТА.
- Журнал боевых действий штаба 6 гв. тк.
- Стенограммы выступлений на конференции по изучению Берлинской операции 1БФ.